Идиш и Холокост
Нередко говорят, что если иврит – это лошн ha-койдеш (священный язык), то идиш – лошн ha-кдойшим («язык святых», так по-еврейски называют евреев, убитых за то, что они были евреями). Действительно, подавляющее большинство жертв Холокоста, который в Израиле именуется Катастрофой европейского еврейства, были носителями языка идиш, хотя нацисты не придавали значения тому, на каком языке говорили евреи: на идише, на еврейско-испанском языке ладино, как, например, подавляющее большинство евреев Греции, или на каком-нибудь нееврейском языке, включая немецкий.
Солдатская фляга, в которую Залман Градовский (1908/1909 – 1944), узник концлагеря Биркенау-Аушвиц, служивший по приказу фашистов в Зондеркоманде, спрятал свои дневниковые записки, которые он вел на идиш, найденные в пепле перед крематорием после освобождения лагеря Красной Армией
Холокост уничтожил 6 миллионов евреев, а вместе с ними и существовавшую до него веками в Восточной Европе экстерриториальную страну Идишланд, в которой на идише говорили не только евреи, но часто и неевреи (достаточно вспомнить, что в целом ряде уездов черты оседлости доля евреев в населении превышала 20%). Это была катастрофа, погубившая не только людей, но и уникальную европейскую еврейскую цивилизацию, целый мир. Из-за воистину апокалиптических масштабов и последствий на идише эта катастрофа называется Хурбн ‒ так же, как разрушение Иерусалима и Храма римлянами в 70 году н. э. Не случайно в 1945 году русскоязычный еврейский поэт Наум Коржавин (Нехемья Мандель, 1925‒2018) написал: «Мир еврейских местечек…/ Ничего не осталось от них, / будто Веспасиан / здесь прошел / средь пожаров и гула». Катастрофа европейского еврейства превратила оставшихся носителей идиша и его культуры за пределами былого Идишланда в «эмигрантов из ниоткуда». Что же касается переживших Холокост и оставшихся в местах своего прежнего обитания евреев, то их дети росли на руинах уничтоженной цивилизации, усваивая лишь фрагменты ее культурного наследия.
Ностальгия по потерянному Идишланду привела к некой романтической идеализации еврейского местечка, штетла, ставшего главным символом Идишланда как такового, хотя ашкеназские евреи жили не только в штетлах. Пожалуй, ярчайшим художественным воплощением этой романтической идеализации стал знаменитый бродвейский мюзикл «Скрипач на крыше». Его сценарий написал в начале 60-х годов Джозеф Стайн, родившийся в Америке сын еврейских эмигрантов из Идишланда, по мотивам рассказов Шолом-Алейхема о Тевье-молочнике. Наглядной демонстрацией признания общечеловеческого значения культурной традиции уничтоженной Холокостом страны Идишланд стало присвоение Нобелевской премии по литературе за 1978 год писавшему на идише прозаику Исааку Башевису-Зингеру (1902‒1991), творчество которого, как сказано в решении Нобелевского комитета, «уходя своими корнями в польско-еврейские культурные традиции, поднимает вместе с тем вечные вопросы».
Действие значительной части произведений Исаака Башевиса-Зингера происходит задолго до Катастрофы европейского еврейства. Однако Катастрофа незримо присутствует в них, как и практически во всех произведениях литературы на идише, написанных во второй половине ХХ века. Даже если их сюжет разворачивается в Идишланде задолго до 30-х – 40-х годов прошлого века, автор и читатель не может хотя бы время от время от времени не возвращаться к мысли о том, что он пишет (или, соответственно, читает) художественные хроники исчезнувшего, точнее уничтоженного мира, которого больше нет.
Художественные произведения на идише создавались и непосредственно во время Холокоста. В истории литературы Холокоста важное место принадлежит поэме погибшего в Освенциме поэта и драматурга Ицхока Каценельсона (1886‒1944) «Песнь об убиенном еврейском народе» (Дос лид фунем ойсгеhаргетн йидишн фолк). Каждый год в День памяти Катастрофы и героизма на официальных траурных церемониях в Израиле звучит гимн еврейских партизан «Никогда не говори, что ты идешь в последний путь» (Зог нит кейнмол, аз ду гейст дем лецтн вег), написанный юным подпольщиком из Виленского гетто Гиршем Гликом (1922‒1944). Его поют в переводе на иврит родившегося в Идишланде большого израильского поэта Авраама Шлёнского (1900‒1973) и в оригинале, на идише, на языке бойцов стертого с лица земли Идишланда.
В День памяти Катастрофы и героизма в Израиле звучит на двух еврейских языках и написанная в оригинале на идише за год до начала Второй Мировой войны провидческая песня «Местечко горит» (С’брент) погибшего при ликвидации Краковского гетто знаменитого поэта-песенника Мордехая Гебиртига (1877–1942). Завершающий ее отчаянный призыв к активному сопротивлению врагам, угрожающим самому существованию еврейского народа, находит отклик в сердцах современных израильтян:
С’брент, бридерлех, с’брент!
Ди hилф из нор ин айх алейн гевендт.
Ойб дос штетл из айх тайер,
Немт ди кейлим – лешт дос файер,
Лешт мит айер эйгн блут,
Бавайзт, аз ир дос кент!
(Горит, братцы, горит! / Помощь может прийти только от вас самих. / Если местечко вам дорого, / берите инструменты – тушите огонь, / тушите вашей собственной кровью, / покажите, что вы можете это сделать!)
Залман Градовский. В сердцевине ада. Записки, найденные в пепле возле печей Освенцима